Автор: Кольцова Татьяна Михайловна, доктор искусствоведения, заведующая отделом древнерусского искусства Государственного музейного объединения "Художественная культура Русского Севера", Архангельск.

Земли вокруг многочисленных больших и малых озер Кенозерья, а также вдоль реки Кены, впадающей в широкую северную водную магистраль – реку Онегу, были заселены издревле. Известен древний речной путь новгородских переселенцев ХII – XV веков на Север [1], который во многом определил хозяйственные и культурные связи в данном регионе, а также самобытность искусства Кенозерья. Неудивительно, что под влиянием новгородской живописи написана краснофонная икона «Богоматерь с младенцем и пророк Илия» конца ХV века, происходящая из часовни д. Бухалово на Кенозере (собрание АОМИИ) и восходящая к периоду становления традиций северной иконописи. Сегодня эта территория сохраняет преимущественно живописные произведения Нового времени, конца ХVII – начала ХХ века. В эту эпоху русская средневековая эстетика уступает место иной концепции религиозного искусства, которое, подчиняясь эволюции стилей, становится открытым новым технологиям и иконографиям, обогащается элементами светской культуры.

Кенозерье уже во второй половине XIХ века привлекло внимание русских ученых, путешественников, писателей [2]. К описанию быта и культуры населения, проживавшего в районе Кенозера, обращались многие исследователи, особенно во второй половине ХХ века [3]. Благодаря этим работам, данная территория была введена в русскую науку.

Архивные и изобразительные материалы – важный источник по истории культуры Кенозерья. Среди них стоит выделить описи церквей и часовен ХVIII – ХIХ веков, хранящиеся в фондах ГААО и ЦГА Карелии, в РГИА. Ценнейшими, а подчас единственными документальными свидетельствами об интерьерах утраченных храмов, являются отчеты музейных экспедиций [4].

Начиная с 1960-х годов, Кенозерье было обследовано несколькими историко-этнографическими и собирательскими экспедициями [5]. В результате музеи страны пополнились уникальными памятниками. Произведения живописи ХV – ХIХ веков, вывезенные из Кенозерья, хранятся в Архангельском областном музее изобразительных искусств, Каргопольском музее-заповеднике, Музее имени Андрея Рублева, а также в частных собраниях. Кенозерский национальный парк и в наши дни сохраняет значительный комплекс произведений искусства.

В бассейне реки Онеги и на Кенозере уже в ХV – ХVI веках работали иконописцы, в том числе из числа местных крестьян. Искусство живописи было востребовано в этом крае, поэтому иконопись поступательно развивалась здесь до начала ХХ века. Кроме того, в Олонецкой губернии в ХVIII – ХIХ веках расцвело творчество художников-старообрядцев, сложившееся под влиянием знаменитой Выговской пустыни. В результате этого в эпоху Нового времени Кенозерье оказалось на «перекрестке», художественных традиций официальной и старообрядческой церквей. Кроме того, необходимо учесть, что в ХIХ веке на Север буквально хлынул поток икон, созданных в иконописных селах Владимирской губернии, которые поступали сюда через многочисленные торжки и ярмарки. В результате, иконописное наследие Кенозерья представляет весьма разнообразную картину.

Большинство сохранившихся произведений живописи восходит к Новому времени. Наиболее полно художники смогли реализовать себя в оформлении деревянных церквей и часовен. Художественное решение внутреннего убранства кенозерских храмов формировалось на основе синтеза искусств: архитектуры, пластики, живописи, декоративно-прикладного искусства. Полностью сохранившихся интерьеров нет, поскольку большинство из них было разорено. Наиболее цельно дошло до нас убранство часовен в деревнях Зехнова, Семеновская и Поромское. Кенозерскому национальному парку удалось законсервировать и сохранить в своей музейной коллекции значительную часть иконостасов, вывезенных из часовен деревень: Горбачиха, Тамбичлахта, Рыжково, Минино, а также из каменной Троицкой церкви Хергозерского прихода.

Ядром интерьера любой Кенозерской часовни является двух-трехъярусный иконостас. Тябловая форма сохранилась здесь как исключение (в Майлахте). В большинстве своем – это очень простые каркасные конструкции, иногда с заворотами на северную и южную стены, и, как правило, многоцветные. Например, двухъярусный иконостас часовни святого Климента в деревне Тарасово раскрашен масляной краской в три цвета: зеленый, красный и белый. Рамы для икон имеют незамысловатые резные профили. Аналогично оформлена домашняя мебель кенозеров (шкаф-заборка жилого дома в Рыжково), что явно свидетельствует об участии местных плотников в украшении храмовых интерьеров.

Кенозерские часовенные иконостасы в большинстве своем были традиционны по структуре: состояли из местного и деисусного рядов. Иногда встречались отклонения от общепринятой иконографической программы. К примеру, в часовне деревни Рыжково иконы деисусного чина находились как в составе второго, так в составе третьего рядов. А третий ряд иконостаса часовни в Семеновской сугубо индивидуален: он состоит из серии небольших пядничных икон: святителя Николая, избранных святых, Деисуса и Богоматери нескольких иконографических типов.

Особенностью структуры иконостасов было включение образов северных подвижников благочестия, особо почитавшихся в Кенозерье: преподобных Макария Унженского (в часовнях Качиковой горы и Рыжково), Пахомия Кенского и Никодима Кожеозерского (в часовнях Поромского и Семеновской). Однако наиболее часто встречались иконы с изображением Соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия (иконостасы в Тамбичлахе, Горбачихе), что можно объяснить большой популярностью этих святых, как в среде официального православия, так и у старообрядцев.

Жители Кенозерья всегда стремились к украшению своих деревенских храмов. Живопись была одним из наиболее доступных художественных средств, она позволяла разнообразить однородную цветовую палитру деревянных стен. Так возникла идея расписывать архитектурные детали и целые конструкции. Уже с конца ХVII – и вплоть до начала ХХ столетия в деревянных храмах Русского Севера с успехом возводили и расписывали потолки в форме «неба». В Кенозерье сохранилось пятнадцать комплексов «небес» конца ХVIII – начала ХХ века, некоторые из них дошли до нас фрагментарно.

«Небо» – это конструкция потолочного перекрытия, имеющая форму пологой усеченной пирамиды, радиальные грани которой возвышаются к центральному кольцу. Конструкция является сборной и состоит из жесткого каркаса и накладных граней. Такие потолки состоят, в основном, из восьми, двенадцати или шестнадцати радиальных граней. Происхождение этой формы можно связать с появлением на Севере в ХVII веке новых типов деревянных храмов, с увеличением их объемов, а также с желанием создать подобие купола в подражание каменным церквам. Ближайшие аналогии живописным программам «неба» можно найти в купольных росписях каменных храмов. Купол христианского храма является символом неба и, согласно христианским догматам, в верхних частях храма изображались только те сцены, которые происходят на «небе» или связаны с ним. Северным провинциальным искусством программы росписей каменных куполов не просто восприняты для подражания – они были переработаны и дополнены применительно к деревянным храмам.

Живопись зримо разрушает плоскость потолка деревянного храма и визуально увеличивает его внутреннее пространство. Каркас конструкции «неба» напоминает солнце с расходящимися лучами. Преобладающий фон небесных композиций – голубой, а на балках каркаса иногда писали звезды, имитируя реальное небо. Голубой фон активно участвует в образно-эмоциональном строе каждой композиции «небесной» композиции.

На «небесах» деревянных часовен и церквей Русского Севера изображали Христа, Богоматерь, ангелов, апостолов, праотцев и других святых. Иконографические программы хоть и разнообразны, но сводятся к нескольким основным вариантам: «Божественная литургия», «Небесное воинство», «небеса» с изображением архангелов, апостолов и их варианты. В отдельных регионах Севера были свои предпочтения: в частности, в Поонежье и в Кенозерье распространен тип «небес» с изображением архангелов, евангелистов и композиции «Распятие».

Фигурам семи архангелов («Небесному воинству») – Михаилу, Гавриилу, Рафаилу, Уриилу, Селафиилу, Варахиилу и Иегудиилу – в этой композиции отводится ведущее место на радиальных гранях. Они изображаются с характерными атрибутами, признаками их иерархического служения: Михаил – с мечом и пальмовой ветвью; Гавриил – с фонарем, книгой или с цветочной ветвью лилии; Рафаил – с алавастром мира или со своим спутником Товией; Иегудиил – с царским венцом; Уриил – с огненным мечом и так далее. Исходным материалом для данной иконографии «небес» послужили стенописи каменных храмов, где фигуры архангелов часто размещались в куполах и между окнами барабана, а также гравюры и иллюстрированные печатные издания.

В состав радиальных граней включали композицию «Распятие». Ее писали обязательно на той грани, которая направлена к иконостасу и строго к востоку. Если «небесная» композиция достигала двенадцати радиальных граней, то ее дополняли фигуры евангелистов. Их изображения следует искать именно на тех четырех гранях, которые направлены к углам перекрываемого объема. Таким образом, евангелисты в системе декорации «небес» занимают положение, сходное парусам каменных храмов.

Второй иконографический тип росписей, характерный для Кенозерья, - «небеса» с изображением апостолов. Целые апостольские ряды написаны в часовне деревни Рыжково и церкви в Порженском. Святые выстроены в строгом порядке, соответствующем деисусному чину иконостаса. Они изображены на «небе» в небольших ракурсах, благодаря чему создается иллюзия движения. Шествие святых начинается от граней, направленных к западу, и, разворачиваясь по кругу, направлено к восточной стене. Вся композиция объединена единым ритмом, общими пропорциями и повторяющимся рисунком фигур и складок.

Среди «небес» Кенозерья встречаем уникальные иконографические программы. На шестнадцати гранях потолка часовни в деревне Немята под фигурами апостолов и святителей написаны сюжеты из жизни Христа и Богоматери. Создается впечатление, что два ряда иконостаса (праздничный и деисусный) плавно переместились на «небо». Однако это не исключало присутствие деисусного чина и в иконостасе того же храма.

Уникальной особенностью кенозерских «небес» является включение в иконографическую канву изображений святых покровителей часовни или церкви и их заказчиков. Это вызвано особым почитанием каждой деревней своего праздника, соименного названию местного храма. Так на «небе» Георгиевской часовни в Минино появился образ великомученика Георгия, в часовне Трех святителей в Немяте – образы святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста и Иоанна Богослова, а в часовне Рождества Иоанна Предтечи в Рыжково – одноименная композиция. Все перечисленные образы были повторены и в иконостасах соответствующих часовен. В стенописях куполов каменных храмов неизвестны параллели этому необычному явлению. Такая «привязанность» к конкретным сюжетам и святым свойственна замкнутым территориям, где праздник местного храма ассоциировался с праздником села и был необычайно популярен.

Изображение на «небесах» духовных покровителей местных крестьян или заказчиков храмов – это, пожалуй, самая специфическая и удивительная деталь кенозерских росписей. Так в системе росписи «неба» часовни в Тамбичлахте появились образы святых Андрея Критского и Федора Стратилата. Долго оставался загадкой дважды изображенный на «небесах» церкви Почезерского погоста святой Иоанн Лествичник. Грань с его изображением есть и в алтаре, и в основной части храма. Последние архивные находки [6] позволили выяснить, что в 1880-е годы устроителем новой церкви Происхождения Честных древ Креста Господня был «торгующий почезерский крестьянин» Иван Красков, святым покровителем которого, вероятно, и был святой Иоанна Лествичник. А вот кому из местных крестьянок покровительствовали великомученицы Дарья и Екатерина, изображенные на радиальных гранях того же храма, пока остается неизвестным.

Кто украшал живописью храмы Кенозерья? Однозначно на этот вопрос ответить нельзя. В собрании Кенозерского национального парка хранятся иконы разного времени, начиная с конца ХVII века (Воскресение-Сошествие во ад», «Апостол Павел и Иоанн Богослов» из деревни Зехново). В ХVIII – ХIХ веках ряд заказов на живописные работы в Кенозерье выполнили олонецкие мастера, работавшие в живописных традициях Выговской старообрядческой пустыни. Их творчеству можно отнести «небеса» в часовне Зехново и алтаре Порженского погоста, деисусный чин иконостасов в Семеновской и Зехново, иконостас в Рыжково. Все перечисленные произведения написаны «под старину»: в технике темперной живописи на основе древних иконописных образцов. Этой же линии в искусстве придерживался онежский иконописец Павел Максимов [7], создавший в середине ХIХ века «небо» четверика Георгиевской церкви в Порженском.

После репрессий в период царствования Николая I ужесточился контроль над иконописцами, которых обязали получать соответствующие разрешения, «дабы их образы были непредосудительны». Приходскому духовенству вменялось в обязанность тщательное наблюдение за торговлей иконами. Согласно Уложению о наказаниях, писать иконы имели право только цеховые мастера с одобрения начальства, в противном случае они подвергались суду[8]. В этих сложных условиях жители Кенозерья предпочли иметь дело с иконописцами, придерживавшимися официальной линии в иконописи.

Значительную часть кенозерского наследия составляют памятники поздней академической живописи. По официальному мнению церкви они наиболее соответствовали понятию высокого искусства. Святой Синод во второй половине ХIХ века признал «весьма полезным посредничество Императорской Академии художеств» [9] в создании произведений церковной живописи. Поскольку жители Кенозерья часто уходили на заработки в соседние области и в Санкт-Петербург, они, заботясь о «благолепии» своих храмов, имели широкие возможности привлечь художников из других регионов. «Небо» в Тырышкино, написал в первой трети ХIХ века иконописец Владимирской губернии Стефан Кознов [10]. Художник длительное время работал на Севере, заключая договоры со многими приходами Архангельской губернии. Он обладал хорошим профессиональным рисунком, основанным на знании академических образцов.

В конце XIX – начале ХХ века очередным поколением художников академического направления были созданы «небеса» в Немяте, Тамбич-Лахте и Рыжково, иконостас в Минино. Эта группа «небес» и икон имеет ряд общих черт и иконографических особенностей. Выскажем предположение, что они созданы артелью иконописцев Катиновых [11], которые были крестьянами Вологодской губернии. Отец семейства, Дмитрий Капитонович Катинов, в 1874 году открыл иконописную и живописную мастерскую в Архангельске. Позже с ним работали два сына: Иван и Константин. Известно, что последний из них обучался в Академии художеств, но рано умер. Иван Дмитриевич был широко известен своими иконописными работами на Севере, неоднократно отмечавшимися, как художественные произведения «греческого» письма.

В конце ХIХ века в храмах Кенозерья активно работал местный иконописец из села Конёво Пудожского уезда Фёдор Захаров Иок (родился в 1864 году). В 2008 году во время демонтажа «неба» в часовне деревни Усть-Поча сотрудником Кенозерского парка М. Гусевой на одной из граней была обнаружена надпись: «Писаны сiи небеса въ 1881 году живописцомъ Федоромъ Захаровым Iокомъ, уроженцомъ Олонецкой гу. Каргопольского уезда Мишковской волости деревни Большое Конево от роду 17 летъ масте». На «небе» изображены фигуры архангелов и евангелистов. В центральном круге – Новозаветная Троица. На восточной грани вместо традиционного Распятия – святитель Николай, которому посвящена часовня. Необычным является решение заказчиков вынести на расписной свод не только фигуру святого, но и сюжеты из его жития. Житийный цикл состоит из семнадцати композиций, изображённых в прямоугольных клеймах в нижней части граней. На фоне высоких образцов искусства творчество Фёдора Иока выглядит недостаточно профессиональным. Не всегда художнику удаются рисунок и органичные пропорции фигур. Однако всем его образам присуща притягательная наивность. Для живописи Иока характерно сочетание архаики и классики, профессионализма и незамысловатого ремесла. Федор Захаров Иок проявил себя как деревенский иконописец-самородок. Немало часовен Кенозерья было украшено созданными им «небесами» и иконами: в часовнях Вершинино, Карпово, Минино и в церкви села Бережная Дуброва.

Реставрация «небес» – дело трудоемкое, требующее новых технологий. Особую сложность представляет то, что «небеса» всегда хранились в условиях не отапливаемого храма. Часть росписей выполнена темперой, большинство – в технике масляной живописи. Деревянная основа многих граней значительно повреждена, иногда со следами гниения. Живопись находится под слоем потемневшей олифы и загрязнений, встречаются поздние записи. Первыми приобрели опыт реставрации «небес» Кенозерья учащиеся Санкт-Петербургского художественного училища имени Н.К. Рериха, которые в 1989 – 1992 годах под руководством И.В. Ярыгиной укрепили ряд памятников и завершили полную реставрацию ансамбля часовни Трех святителей в Немяте и иконостаса в Семеновской. Следом за ними эстафету подхватили реставраторы Архангельского филиала ВХНРЦ имени И.Э. Грабаря, которые восстановили «небеса» часовен в Зехново, а также Порженского и Почезерского погостов. В 2008-2009 годах в ВХНРЦ имени И.Э. Грабаря отреставрировано «небо» из Никольской часовни в Усть-Поче.

Группа кенозерских «небес» – одна из самых представительных. Она объединяет пятнадцать комплексов ХVIII – начала ХХ века, происходящих из деревянных церквей и часовен. В Кенозерье на протяжении столетий работали прекрасные мастера-декораторы, создавшие уникальные образцы монументальных росписей. Крестьянская иконопись, утвердившаяся благодаря особому укладу жизни и специфическим социальным условиям, существовала здесь параллельно с творчеством мастеров, привлеченных из крупных посадов и городов Севера и Центральной России. Основными заказчиками в Кенозерье были крестьяне. В соответствии со своими представлениями и средствами они и сформировали свой особый художественный мир часовни.



[1] Данилова Л.В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV-XV вв. М., 1955. С. 291.

[2] Суслов В.В. Путевые записки о Севере России и Норвегии // Зодчий, 1889; Богословский М.М. Земское самоуправление на Русском Севере в ХVII в. Т. 1. М., 1909; Кузнецов В.К. Кустарные промыслы крестьян Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Т. I. Петрозаводск, 1902; Докучаев-Басков К.В. Путевые заметки // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1914, № 2; Ильин М.А. Крестьянская изба Кенозера // Труды секции археологии РАНИОН. Вып. IV. 1928.

[3] Ушаков Ю.С. Ансамбль в народном зодчестве Русского Севера. Л., 1982; Гунн Г.П. Каргополье – Онега. М., 1989; Гунн. Г.П. Каргопольский озерный край. М., 1964; Смирнова Э.С. По берегам Онежского озера. Л., 1969; Кольцова Т.М. «Небо» и его росписи в деревянных храмах Русского Севера. Архангельск, 1993; Критский Ю.М. Кенозерье: история и культура. Архангельск, 2005.

[4] Архив АОМИИ. Ф. 3-Н. Д. 1. Выписки из отчета ГЦХРМ об экспедиции под руководством Н.Н. Померанцева, 1958 г.; Д. 16. Смирнова Э.С. Отчет об экспедиции Государственного Русского музея по обследованию и учету произведений древнерусского искусства на территории Архангельской области, 1962; Брюсова В.Г. Отчет о поездке в Архангельскую область, 1964 г.; Д. 297. М.В. Миткевич, В.П. Соломина, Е.И. Фокин. Отчет экспедиции АОМИИ в Плесецкий район, 1972; Кольцова Т.М., Мурашов А.П. Отчет о командировке в Плесецкий район, 1987; Архив СГИАПМЗ. Кольцова Т.М. Отчет о командировке в район Кенозера, 1981; Архив ВХНРЦ. Фонд Н.Н. Померанцева.

[5] Экспедиции Государственного Русского музея (Э.С. Смирнова., 1962), Музея имени Андрея Рублева (И.А. Кочетков, 1971), Государственных центральных художественных реставрационных мастерских (Н.Н. Померанцев, Н.А. Крошечкин, Г.Н. Кузнецов, И.Н. Петров, 1958), ВХНРЦ имени И.Э. Грабаря (С.Ф. Вигасина, М.Ф. Луговской, А.Н. Селезнева, 2008), Соловецкого Государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника (Т.М. Кольцова, Т.В. Шилова, 1981, 1985), Архангельского областного музея изобразительных искусств (О.Н. Вешнякова, Г.А. Григорьева, Т.М. Кольцова, М.В. Миткевич, А.П. Мурашов, В.П. Соломина, Е.И. Фокин, 1972, 1985, 1987) и другие. Последняя экспедиция, организованная в 2008 году Кенозерским государственный национальным парком (М.Н. Мелютина) совместно с ВХНРЦ имени И.Э. Грабаря (С.Ф. Вигасина, А.Н. Селезнева, М.Ф. Луговской), позволила зафиксировать состояние сохранности живописи памятников, хранящихся в часовнях Кенозерья, и проанализировать современную ситуацию.

[6] Архив Кенозерского государственного национального парка.Ф. 1. Оп. 1. Д. 144. Почозерский погост. Научно-проектная документация. Историческая справка (автор – Е.Б. Заручевская). Т. 1. Архангельск, 2001.

[7] Кольцова Т.М. Иконы Северного Поонежья. М., 2005. С. 82-87.

[8] Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1845.

[9] Церковные ведомости. 1880 г. № 18.

[10] Кольцова Т.М. Северные иконописцы. Опыт биобиблиографического словаря. Архангельск, 1998. С. 148-151.

[11] Кольцова Т.М. Семейные фотографии Катиновых // Генеалогия на Русском Севере: связь с общественными науками. Материалы Международной научной конференции. Архангельск, 10-11 сентября 2008 г. (Отв. Ред. Л.Д. Попова). Архангельск, 2009. С. 125-134.